olegmanson
Зарегистрирован: 14.07.2006 Сообщения: 3265 Откуда: krasnoyarsk
|
Добавлено: Пт Окт 13, 2006 8:01 am Заголовок сообщения: ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА |
|
|
Это из журнала «Адреналин» - странного издания, первая половина которого была отдана под рассказы про всякие путешествия, сёрфинги и скейтборды, а вторая – под музыку типа Coil и Current 93, анархисткие манифесты и всякую чернуху. Я успел купить два номера много лет назад - в конце 90-х - , а потом он пропал. (Ничё удивительного).
---
Ты что-то говоришь всю жизнь – комментируешь себя. (Ну, конечно, за исключением тех случаев, если ты немой). И когда-нибудь сказанное тобой станет твоим последним словом, твоим последним комментарием…
Ниже – последние слова, которые слушал и записывал в течение пяти лет работы в больнице один врач. Сначала все фиксировал в тетрадке – чтоб не забыть. Но потом понял, что запомнит их навсегда, и записывать перестал.
* «Помой смородинку, сынок. Она только-только с огорода…».
(Это была самая первая запись в моей тетрадке – я тогда еще был санитаром. Я пошел помыть смородинку, а когда вернулся, 79-летняя бабушка уже умерла. Выражение ее лица при этом не изменилось).
* «Убери карэтэр, залупу жжет».
(Огромных размеров 52-летний шахтер, который не знал, как правильно произносится половина наиболее употребительных русских слов. Катетер убрали после того, как он умер).
* «А он все-таки интеллектуальней тебя…».
(Богатая азербайджанка 47 лет, которая закатила истерику, что, мол, хочет видеть своего сына. Им дали десять минут, и это было последним, что она ему сказала. После того, как сын ушел, она достаточно зло на всех смотрела, ни с кем не разговаривала и через час умерла в результате остановки сердца).
* «Уберите руки, вооруженная шайка! Вы же клялись мне в вечной дружбе!».
(Это был какой-то старый еврей в полном маразме. В первый день после операции, видимо, после наркоза, всем признавался в любви. А на второй понял, что мы «злая шайка, которая переоделась в людей священной профессии». Ругался целый день и к вечеру, не переставая ругаться, умер).
* «Я себе этой хуйней уже раз пятьсот брызнул!»
(66-летний слесарь умер от приступа бронхиальной астмы на моих глазах. Он сказал это, показывая на флакон с ингалятором, расширяющим дыхательные пути, после чего рухнул на пол).
* «Вы что, охуели, блядь? Что вы, блядь, охуели? Вы что, охуели, блядь?».
(Какой-то 47-летний алкаш с очень редким заболеванием. Мочился, стоя голым на мраморном полу, и у него остановилось сердце. Он упал, мы начали перекладывать его на кровать, массируя сердце, а он, задыхаясь, задавал нам свои «последние вопросы»).
* «Калий…».
(Калий был причиной смерти этого 37-летнего мужика. Медсестра не выставила скорость капельницы, и молниеносное введение калия вызвало остановку сердца. Видимо, мужик это почувствовал, потому что когда я вбежал в палату на сигнал приборов, он поднял вверх указательный палец и, указав на пустую банку, сообщил о том, что в ней было. Это был единственный в моей практике случай калиевой передозировки, в результате которой наступила смерть).
* «Насколько вы отдаете себе отчет в том, что вы делаете? Напишите мне на листке бумаги, насколько вы отдаете себе отчет в том, что делаете…».
(53-летний инженер-гидравлик. Страдал ипохондрическим бредом, выспрашивая у всех подряд о механизме действия каждой таблетки и «почему у меня здесь чешется, а здесь колется». Просил врачей расписываться у него в блокноте за каждый укол… Если честно, умер он из-за распи…ства медсестры, которая то ли кардиотоник перепутала, толи дозу – не помню. А вот слов его не забыл).
* «Вот здесь очень больно…».
(24 года было парню – один из самых «молодых» инфарктов на моей памяти. Все время просил «пи-и-ить» и еще говорил, положив руку на грудь, что ему очень больно. Его мать рассказала, что у ее сына был очень сильный стресс…).
* «Хочу домой».
(Восьмилетняя девочка в течение двух недель после операции на печени говорила только это. Умерла на моем дежурстве).
* «Бывало состояние получше…».
(Мужик, 46 лет. После двух месяцев без сознания просил сдуть ему манжетку на трахеостоме – убедил всех, что ему обязательно нужно что-то сказать. Прохрипев эти слова, он опять потерял сознание и в себя уже больше не пришел).
* «Я – родственник Игоря Лангно».
(Он и был Игорем Лангно, 28-летний белобрысый парень с тяжелейшим пороком сердца).
* «Лариса, Лара, Лариса…».
(45 лет. Повторный обширный инфаркт миокарда. Агонизировал три дня, все время держась за обручальное кольцо и повторяя имя жены. Я снял это кольцо, когда он умер, чтобы отдать ей).
* «Не стоять вам у моих холодных ног».
(Эта 74-летняя бабка говорила всем, что «все ей чужие». Свои последние слова она сказала мне вор время ночного обхода – произнесла их гордо и зло. После этого она демонстративно отвернулась к стене и заснула. А утром не проснулась… У ее холодных ног мне действительно стоять не пришлось).
* «Девочки, купите мне два «Вагон Вилса», пожалуйста. Жена вам деньги отдаст. К чайку. Спасибо».
(Не по годам (57 лет) хорошо выглядевший диабетик, испугавшись, что ему случайно поставили капельницу с глюкозой, вколол себе «передозировку» инсулина. Медсестры как раз собирались в магазин, и он попросил их принести ему шоколадки, чтобы поднять уровень сахара. Пока те ходили, потерял сознание от гипоглекемии. В себя так и не пришел. Шоколадки принесли, когда он уже умер).
* «Вы же врач… Следовательно, так оно и будет, как вы мне говорите».
(Интеллигентный седой 44-летний грузин, который пожимал руки всем, кто к нему подходил, твердя, что всем доверяет и во всех верит. Эти слова он сказал после инъекции морфия, перед тем, как ему надели кислородную маску. Во время сна у него началась фибрилляция желудочков. Его раз тридцать били током. Потом сердце остановилось. Не завели).
* «Староват я, конечно, стал…».
(Астеничный 62-летний дедушка с розовой проплешиной, успешно поправлявшийся после банального аортокоронарного шунтирования. Осложнений у него не было. Он лежал один в палате и постоянно ворочался в кровати – все время приходилось натягивать простыню. На возраст пожаловался, когда, покряхтывая, в последний раз перевалился с боку на бок. Я сделал ему инъекцию реланиума, чтобы он заснул. Умер дед во сне. Видимо, «от старости»).
* «Все?.. Да?.. Все?.. Да?.. Все?.. Да?..».
(Встал без разрешения, чтобы самостоятельно помочиться в «утку». В этот момент началась фибрилляция желудочков, и он упал на пол. Мы всей сменой положили его на пол. Остановка сердца. Кто-то начал «качать»… На каждом нажатии груди, на выдохе, он задавал один из этих вопросов. Ему никто не отвечал. Это продолжалось секунд десять. Мужику было 56 лет).
* Когда летал, видел белые огни. Правда. Это сам пей. Когда придет дочка?».
(57 лет. Обаятельный, красивый и очень сильный духом дядька. Летчик. С осложнением. Лежал четыре месяца на искусственной вентиляции легких, пока не умер от сепсиса. Это не его слова – из-за трахеостомы он не мог говорить. Это – его последняя записка, которую он писал огромными буквами, напоминающими детские каракули. Раза три он пытался объяснить мне про белые огни – я, к сожалению, так ничего и не понял. «Сам пей» - по поводу «чудодейственного» лекарства мумие, которым его добросовестно отпаивали по настоянию родного брата, тоже, кстати, летчика. С этим дядькой я дежурил полтора месяца, дежурств пятнадцать подряд. Очень к нему проникся. Реально хотел, чтобы он выздоровел… Он умер ночью… А утром, уже уходя, в дверях отделения столкнулся с его дочерью. Она меня знала – улыбнувшись, спросила: «Как он там? Я вот пюре ему детское принесла, минералку, мед…». Я нахмурился, нарочито грубовато пробормотал что-то об усталости после бессонной ночи и быстренько забежал в лифт. Говорят, она просидела у входа часа два – никто не решался ей сказать…).
* «Галина скажи детям чтобы пришли меня нужно побрить очень болит спина и пятки пусть поговорят с врачом и скажут мне все».
(Тоже последняя записка. Пролежал четыре месяца и умер утром 9 мая. Записка так и не дошла до его жены. После дежурства, когда я доставал сигареты, обнаружил ее у себя в кармане).
* «Иди ко мне! Я поделюсь с тобой кайфом!».
(Это слышал не я – один мой приятель, с которым я познакомился, когда он работал продавцом в музыкальном отделе магазина. Слова эти произнесла его 19-летняя девушка, которая через несколько минут умерла от героинового овердоза. У него дома, в его кровати. Я спросил, помнит ли он ее последние слова. «Конечно. Я их никогда не забуду», - ответил он и поделился со мной).
P.S. Поначалу, уйдя из больницы, я решил, что подобное теперь буду слышать редко. Но вскоре понял, что последние слова говорят не только умирающие. Достаточно просто прислушаться к окружающим и поймешь, что большинство из них уже тоже ничего не скажут… |
|